Татьяна Ивановна Пестрова – руководитель центра ЛФК Галилео, сертифицированный Фельденкрайз-практик, сертифицированым Child’space-терапевт, сертифицированный JKA-терапевтом, сертифицированный PNF-терапевт 5 уровня, Войта-терапевт, ведущий консультант компании Novotec Medical (Germany) по применению платформы Галилео в терапии у детей и взрослых.
Татьяна Ивановна является инструктором-методистом по ЛФК в Российской детской клинической больнице. Закончила курсы по кинезиотейпированию у японского хиропрактика, председателя Международной ассоциации кинезиотейпирования Кензо Касе и проходила стажировки и обучение в США, Германии, Южной Корее, Голландии.
Прямой эфир с Татьяной Пестровой состоялся 25 мая 2020 года в социальных сетях фонда “Право на чудо”, запись эфира доступна на YouTube.
Наталья Зоткина, учредитель и директор фонда “Право на чудо”:
– Здравствуйте, друзья! Сегодня у нас важный эфир, и я немного волнуюсь, потому что Татьяна Ивановна Пестрова – это один из лучших реабилитологов в России, она была одним из первых врачей, которая привезла методики реабилитации в нашу страну. Здравствуйте, дорогая Татьяна Ивановна!
Татьяна Пестрова:
– Здравствуйте, спасибо что пригласили!
НЗ: – Татьяна Ивановна, самый частый и важный вопрос, который задают родители: когда начинать реабилитацию и с чего?
Татьяна Пестрова:
– Вопрос важный и очень неоднозначный, могу ответить на него через призму своего опыта. По мере того, как я осваивала разные методы, я поняла, что начинать реабилитацию или просто работу с ребенком можно в разное время в зависимости от того, какой метод ты выбираешь. Если говорить строго, мы не обрушиваем реабилитацию на ребенка, который еще не успел достаточно адаптироваться и нуждается в таком большом количестве любви и заботы первоначальной, которые впоследствии дадут ему достаточно сил и подготовят его к серьезной терапии. Начинать терапию по методу Войта можно очень рано, буквально с рождения, если для этого есть необходимость. Но если мы будем говорить о реальности, в которой мы находимся, нам нужно каждый раз ориентироваться индивидуально, смотреть, что мы можем посоветовать, чтобы данный ребенок и мама максимально могли безопасно встать на путь реабилитации, не расплескав то драгоценное, что заложено в ребенке и маме.
НЗ: – Многие специалисты говорят, что чем раньше запускать реабилитацию, тем лучше. Что начинать нужно чуть ли не в отделении реанимации.
ТП: – В каждом конкретном случае готовность каждого ребенка разная. Один ребенок действительно может воспринимать терапию, ресурсы, запас и особенности мамы таковы, что при помощи специалистов они могут выйти на терапию очень рано, буквально с первых дней. Но иногда нужно дать ребенку время адаптироваться – иногда это может быть 2-3-4 месяца. Это момент, когда мама и малыш, наконец-то пережив это сложное время, уже вышли на какой-то стабильный уровень, где оба почувствовали безопасность. Потому что если вы еще качаетесь на этих весах, и при этом пытаетесь разобраться в этом огромном количестве предложений, есть опасность ошибиться, перегрузить ребенка, разочароваться самой и быть отброшенной на этом пути. К этому надо подготовиться, и хорошо, если мы встретим людей, которые помогут нам.
НЗ: – То есть, сли в отделении реанимации или отделении патологии новорожденных доктора видят, что мама готова, ребенок относительно стабилен, и родители готовы внедрить методики мягкой реабилитации, например, Фельденкрайз, PNF, они могут спокойно сказать маме: “Приглашайте”?
ТП: – Да. Мягких методов становится все больше, и очень хорошо, когда мы с них начинаем. В начале пути мама сама нуждается в поддержке, чтобы стать потом поддержкой для ребенка – она должна стабилизироваться. Мягкие техники, примененные как специалистом, так и мамой, если мы обучаем ее этим техникам (это сейчас доступно, несложно), в дальнейшем будут являться хорошим залогом мягкого и успешного начала.
НЗ: – Вы очень важную вещь сказали, что в самом начале важно не ошибиться, выбрать свою методику. Как не ошибиться?
ТП: – Это какая-то совокупность, с одной стороны, получения и обработки информации, и достаточная доля внутренней способности включать интуицию – мощную мамину линию, которая в совокупности даст возможность разложить по полочкам. Иметь личный контакт. Мы таким образом устроены, что конечно же для нас важно, чтобы в общении с тем специалистом, который будет прикасаться к самому дорогому, что у тебя есть, у тебя возникло доверие. Редко бывает, когда у тебя антипатия, ты переступаешь через себя и доверяешь своего ребенка. Очень часто наши дети сами являются маяками, чувствуют. Не стоит бояться, если вы выбрали кого-то, но вдруг поняли, что это не то: нужно просто останавливать, и нет смысла объясняться.
НЗ: – Слушаем себя, ребенка – никогда не боимся говорить нет. Я имела неосторожность сказать да, когда внутренне чувствовала нет, и в итоге мы получали очень страшные вещи, вплоть до порванного шунта. Давайте начнем разговор про методики. Мы говорили о том, с каких мягких методик стоит начинать.
ТП: – Мне сегодня хотелось бы поговорить о совмещении методик. Слава богу, у нас сейчас есть потрясающие инструменты, чтобы на самых ранних стадиях, когда младенец только появился. И несмотря на то, что он появился раньше, мы имеем инструменты, чтобы ему помочь. Немного о физике процесса. Природа таким образом устроила женщин, что когда мы даем ребенку рождение естественным образом, на ребенка действуют определенные силы. Ребенок проходит родовой канал особым образом: во время прохождения он осуществляет вращение. Те силы, которые действуют на рождающегося ребенка весьма велики. Эти силы тело ребенка со всех сторон стимулируют, чтобы у него был опыт ротации – она очень важна, потому что на нем зиждется все. Если малыш рождается при помощи кесарева сечения, то он автоматически лишается этой возможности, его тело не получает опыта противодействия, действия этой ротации. То же самое, если малыш очень маленького веса. Детки, которые рождаются с малым весом или особым способом, не имеют опыта воздействия этих сил. Вот у нас есть ребенок, который не получил этого опыта: как мы можем ему помочь? В первую очередь, мы можем запустить этот процесс ротации при помощи нежнейшего, тончайшего вида воздействия, которому мы можем научиться сами при помощи подручных средств. Я должна так повернуть и проворачиваю ребеночка [показывает движения руками]….
Нам нужно быть очень чувствительным, чтобы ничего не расплескать – представим, что у нас в руках чаша с водой. Двигая эту чашу, я двигаю не только кистями – двигается все тело. Очень важно подключение системы мамы к системе ребенка с самого начала. Начать поворачивать малыша и оценивать: в какую сторону ребенка поворачивать легко, а в какую чувствуется сопротивление. И еще никакой терапевт не трогал малыша, а мама уже знает его много. Знает, что есть определенная асимметрия, и она будет за ней наблюдать и корректировать.
У нас сегодня общий эфир, научить подробно не получиться. Но идею озвучить стоит. Таким образом мы можем поработать с его головой, ручками, тазом, с его ножками – это занимает 2-4 минуты в день, это легко, безопасно и это уже начало терапии.
Конечно, можно приглашать остеопата. И то, что сделают остеопаты нам самим никогда не сделать. Но то, что мы можем сделать сами, почему бы не сделать? Мы можем положить руки в кювез и начать заниматься еще там.
НЗ: – То есть, постоянный контакт, поиск баланса в теле ребенка – это то, можно сделать на самых ранних этапах еще до подключения специалистов.
ТП: – Да, и важно формировать внимательное отношение к тому, что сейчас происходит с ребенком, каков он, и как его состояние меняется. И впоследствии любая терапия будет основана на том, что ты умеешь наблюдать. Наша система взрослого имеет опыт, мотивацию. Когда мы подключаемся к малышу, очень важен контакт – как в танце, люди существуют как одна система.
НЗ: – Давайте рассмотрим популярные методики. И как их можно совмещать.
ТП: – Предлагаю сегодня заострить внимание на двух методиках. Они находятся на разных полюсах, и на первый взгляд абсолютно друг от друга далеки. Это Войта-терапия и метод Фельденкрайза.
Я бы хотела, чтобы вы сегодня оказались в закулисье реабилитации, мне бы хотелось вам об этом рассказать. Войта родился в 1917 году в Чехии, и в 1968 году переместился в Германию. Свою методику он создавал долго – в течение 20 лет, с 50 по 70 год, когда она была оформлена как рабочая методика. Создавал он ее эмпирическим путем, экспериментируя и наблюдая. Он был детским неврологом, неонатологом, и работал с самыми маленькими детьми, знал об устройстве их нервной системы все. У принципа Войта есть другое название – рефлекторная локомоция. Хотелось бы сегодня поговорить об основных теоретических моментах, они важны для всякой мамы.
Рефлекторная локомоция. Рефлекторный – значит непроизвольный ответ в результате какого-то специфического раздражения извне. Рефлекторный ответ не подчиняется нашему разуму. Каждый раз этот ответ протекает одинаково. Локомоция – это перемещение в пространстве. Как правило, говорят о перемещении вперед. И таким образом мы соединяем эти два понятия.
Как получилось, что Войта пришел к открытию метода? В начале он работал с подрощенными детьми в пансионате – от 5 до 16 лет, это были дети с ДЦП. Он экспериментировал с ними: помещал их в разные позиции, и искал на их теле места, зоны, через которые можно давать какой-то импульс. И те движения, которые дети выдают в процессе стимуляции – если это было одно и то же положение, одинаковые воздействия, то реакции детей были одинаковы. У них выпрямлялись спины, открывалось шейное пространство. И он понял, что движения эти были непроизвольные. Они не могли приподняться сами, завести таз в какое-то положение. И он понял, что эти движения воспроизводимы: каждый раз, когда он делал позу-воздействие, происходила одна и та же реакция. Впоследствии, когда он наблюдал за обычными малышами, в их нормальной спонтанной моторике он вдруг заметил, что те же движения, которые он мог провоцировать во время позиционирования и активации, у здоровых детей сами по себе проявляются в обычных движениях. Я не говорю в данном случае обо всем алгоритме движения. Родители этих детей видели редко, и стали замечать изменения: речь у детей стала чище, громче, улучшилась артикуляция. Детям стало легче ходить, они стали устойчивее.
Войта назвал это глобальным алгоритмом движения. Он выделил три образца: рефлекс ползания – когда ребенок находится на животе; рефлекс переворота, который впоследствии разбили на две фазы: поворот на бок, и дальше заканчивается тем, что человек оказывается не на животе, а на четвереньках. И третий алгоритм называется первая позиция – это когда ребенка складывают так, что он находится на голенях и опирается на предплечья.
Что увидел Войта: если повторять стимуляцию, мало того, что каждый из сегментарных паттернов восстановится лучше, в результате повторения улучшается качество этого ответа. В этом была находка Войты.
Дальше интересный момент, суть: Войта подумал, что когда он стимулирует, ребенок выдает такую реакцию, а сам делать не может. Хотя здоровые дети могут. И тогда он решил, что может проблема не в диагнозе ДЦП, а в какой-то момент у ребенка был блокировал доступ к тому, чтобы у него произошла реализация образца, который у здоровых детей произошел? То есть, может быть быть блок. И когда я что-то делаю. я этот блок снимаю, и даю доступ ребенку к естественным действиям.
И тогда он начал работать со здоровыми новорожденными. Он начал пробовать 9 зон. Если здорового малыша в возрасте до 6 недель положить на животик, и взять любую из этих 9 зон, то ребенок выдаст полный ответ глобального двигательного образца .
И тогда Войта сказал: понятно, мы рождаемся с этим образцом движения, локомоции. Впоследствии он даст на возможность хватать, переворачиваться, ползти, ходить. Эта программа есть у нас от рождения.
Моторика – это внешнее проявление той внутренней работы, которую осуществляет нервная система. Для нас сейчас ничего нового, но для тогдашних специалистов это было абсолютной новостью. Воздействуя снаружи через активацию зон, мы можем активизировать нервную систему. Мы можем эти образцы движения, которые унаследованы и есть у нормально развивающихся детей стимулировать и как бы открыть доступ к нашим особым деткам.
Что характеризует локомоцию? Способность автоматически регулировать позу. Мы говорим рефлексы, генетически заложено, автоматически регулируется. Целью Войты является создание доступа к этим недоступным, но заложенным при рождении двигательным программам. И в результате многочисленного повторения сделать так, чтобы происходило формирование все большего количества синапсов, и эти образцы в какой-то момент естественным образом стали частью тех движений, которые ребенок шаг за шагом осваивает. В идеале это так. Мы делаем это несколько раз в день, от 6 минут до 20 минут. Мы обязательно должны повторять упражнения, чтобы активировать стереотип.
НЗ: – Вопрос: возраст ребенка для Войта-терапии, от и до?
ТП: – Рамок нет: от первого дня жизни до последнего. У нас распространено такое мнение, что Войта-терапию после определенного времени делать бесполезно или почти бесполезно. Я считаю, все зависит от того, что конкретно мы хотим решить этим лечением. Если мы работаем над тем, чтобы у ребенка улучшилась опора, положение руки стало доступным, и если мы работаем точно и конкретно, возраст значения не имеет. Если мы работаем без точного целеполагания, то чем старше ребенок, тем сложнее достигать успеха.
НЗ: – Почему дети плачут на Войта-терапии и надо ли с этим бороться?
ТП: – Метод Войта потрясающий, я его очень люблю. Единственным негативным моментом является то, что дети плачут. При определенной сноровке и опыте нам можно плачь свести к минимуму. Почему дети плачут – никто никогда не сможет это проверить. Во-первых, то воздействие. Безболезненное, но интенсивное. Система ребенка подвергается активной стимуляции, при этом ребенка не спрашивают, хочет он, чтобы его стимулировали или нет. К нему приходят и говорят: сейчас, Машенька, будем заниматься. Поэтому есть конфронтация между хочу и делают.
Второй момент: стимуляция активная, и она затрагивает все. У детей желание вырваться и сделать то, что от тебя хотят – и все равно у детей происходит перелом патологического паттерна на правильный.
В нашем мире мы детей во многом ограждаем от всего. Когда мы проводим терапию Войта, мы получаем огромный опыт контакта и преодоления. И когда ты заканчиваешь с ребенком заниматься, ребенок, несмотря на то, что его заставили делать что-то, он выходит оттуда не озлобленным, с ощущением, что он все-таки поработал. Дети не обижаются после процедуры, внутри они понимают, что все равно я их люблю и не хочу плохого.
НЗ: – Можно ли отвлекать ребенка мультиками, песнями? Я, честно скажу, песни пела, потому что на 3 положении не могла выдерживать вопли.
ТП: – Скажу как нас учат и как по жизни: нельзя ничем отвлекать. Максимум – можно оставить соску. Потому что очень важен процесс, который мы наблюдаем во время стимуляции, и если мы к этому не подключаем еще и голову, часть смысла и сила терапии уходят. Мы ведь хотим, чтобы ребенок мог произвольно эти образцы воспроизводить в жизни.
НЗ: – Где посмотреть занятия по Войте правильные, есть ли сайт?
ТП: – Пока такого источника нет. Мамам нужна гайд, но тут кроется колоссальная опасность: пытаясь повторить, но не имея внутреннего навыка чувствовать, ты можешь делать совершенно не то, что нужно. И это будет вредно.
Сейчас, к счастью, количество Войта-терапевтов будет расти в России, их будет больше. И я думаю, что лучше попасть к специалисту, пройти 5 дней интенсивного курса у специалиста, чтобы это делал на вашем ребенке, нежели чем смотреть на то, как художник рисует картину.
Если целью Войта является создание доступа к образцам, и сами эти реакции являются рефлекторными, то когда мы говорим о методе Фельденкрайза, мы ставим совершенно другую цель: развитие личности ребенка, и в конечном итоге цель состоит в том, чтобы ребенок смог познакомиться с самим собой, чтобы мы могли найти средства пробудить мозг ребенка – у нас для этого есть определенные инструменты. И для того, чтобы мы могли запустить внутренние процессы, на которых строится обучение. Мы должны научить ребенка учиться. Это не метод лечения, а это метод обучения. Мы учимся говорить на языке мозга и учим мозг организовывать таким образом, чтобы он мог сам принимать решение.
Несмотря на то, что эти методики на разных полюсах, они могут прекрасно совмещаться. Потому что это возможность работать на уровне головного мозга, на уровне запроса к головному мозгу, чтобы он начал обрабатывать информацию, мы можем прорабатывать на столько на мелком уровне различные паттерны и движения – и во время стимуляции по Войта мы можем использовать этот опыт.
НЗ: – Вопрос от родителя: у детей детей с ДЦП рефлексы с возрастом усиливаются. Стоит ли постоянно вызывать врожденные рефлексы, если установочных рефлексов мало?
ТП: – Здесь наверное произошла подмена понятий. Во-первых, нельзя однозначно говорить, что рефлексы у детей с ДЦП со временем усиливаются: какие-то усиливаются, какие-то исчезают, каких-то вообще не было. В данном случае, когда я говорила о рефлекторном ответе, речь шла не о рефлекторном ответе как о рефлексе врожденном, а рефлекторном ответе с точки зрения организации локомоции. То есть, непосредственно движения. Вызывать эти локомоции, предполагающие такие компоненты движения, которые отсутствуют у наших детей, очень важно. Мы даем к доступ не к рефлексу Бабкина, когда надавливаем на ладонь, а у ребенка рот открывается.
НЗ: – Спасибо, дорогая Татьяна Ивановна! Мы очень надеемся, что вы скоро вновь придете к нам на прямой эфир, расскажете подробнее о Фельденкрайз. Сегодня нам, к сожалению, не хватило на все времени. Друзья, я с вами прощаюсь, до скорой встречи!
*статья подготовлена при поддержке Фонда Президентских грантов
10.06.2020
Вы узнаете об особенностях кожи недоношенных детей и правилах ухода за ней